Проекты

Андрей Битов в Армении – свой человек. Его знает каждый армянин. Он награжден медалью Мовсеса Хоренаци «За выдающиеся заслуги перед армянской литературой и культурой», является почетным гражданином Армении, почетным членом СП и почетным доктором ЕГУ. Его «Уроки Армении», опубликованные в «Дружбе народов» в 1969 году, стали  гласом советского писателя, первым осмелившегося открыть тему кровавых страниц армянской истории.  Факт геноцида был предан всесоюзной огласке. Битов посадил свое армянское дерево, которое глубоко вгрызлось корнями в скудную, каменистую армянскую землю, и дало чудесные плоды (как говорят армяне, самое вкусное мясо – на костях, а самые полезные травы — на камнях). А недавно оно заговорило на армянском в сборнике «Дерево», изданном при поддержке Соны Ван в издательстве «Гракан Эталон».

            Кто бы мог подумать, что поездка 30-летнего русского писателя в армянскую страну, станет судьбоносной и для писателя, и для маленького народа Айка. Тогда не принято было говорить о первом геноциде 20 века, который стал хорошим примером безнаказанности, попустительства, забвения  для германских нацистов. И Битов заговорил. Смело. Громко. Недавно он написал в своих воспоминаниях, как ему приходилось бороться за каждую строчку «Уроков»: «Когда «Уроки Армении» проходили печать в нашей цензуре в 1969 году, они выкрамсывали места, где цитировались фашистские инструкции по поводу освящения подробностей геноцида армян: «Дескать, надо хранить вежливое молчание в этом вопросе». И сейчас, в связи с вхождением Турции в ЕЭС, геноцид 1915-го – последний оплот сопротивления гуманизма… Ветхий Завет смыкается с Концом Света. Армяне, евреи, цыгане, чеченцы – вот чего не может понять цивилизованная Европа – это один, общемировой вопрос. Это люди, существующие несмотря ни на что, и именно этим, быть может, более, чем другие, они завоевали полное право на продолжение своего тысячелетнего существования».

Поэт Константин Кедров отметил, что Андрей Битов, как Мандельштам, вырвался к своему читателю через Айастан — страну света — Армению. «Его «Уроки Армении» — вроде бы просто путевые впечатления, очерки и эссе. На самом деле эта книга стала уроком свободы для читателей, рожденных в несвободной стране», — написал он. Сам же Битов, вспоминая ту поездку, которая могла бы и вовсе не состояться, так как было предложение поехать в более привлекательную для советского человека  Японию,  удивляется,  какое же было здоровье у автора, чтобы написать целую книгу с полной самоотдачей за какую-то неделю. Зацепило. Крепко зацепило. «Всегда лучше тогда, когда мы моложе. И никак иначе. Сейчас я бы эту книгу не написал. Все нужно делать вовремя. Я считаю, что слово «успех» произошло от слова «успел». Я именно тогда успел!» — философски говорит мастер.

«О том, когда я впервые услышал слова «резня», «армянская резня», помню абсолютно точно, — написал  Битов в своем эссе.  — И мне до сих пор стыдно и отвратительно, что это случилось когда мне было уже почти тридцать лет. Мне кажется, слова такого рода каждый человек должен услышать в раннем детстве, чтобы запомнить на всю жизнь и бояться их, как Божьего суда… Я услышал о резне от своего друга – писателя Гранта Матевосяна, он объяснял мне все очень хорошо… но я ничего не понимал. Начал понимать через несколько лет, когда приехал к нему в Армению и заглянул в такую полузапрещенную книгу материалов о резне… Что меня тогда потрясло? Что ошеломило? Для размышлений, для анализа не оставалось места. Это была Книга. Самое большое, что меня поражает – когда человек ли, целый народ поднимают свою скорбь и свое достоинство до масштабов великой книги. История замалчивания скорби и достоинства с первого и до сегодняшнего дня продолжается, так или иначе».

На презентации книги-билингвы (стихи на русском и армянском) «Дерево», состоявшейся в Ереванском камерном театре, собрались многочисленные поклонники творчества, друзья и коллеги. Издание поэтического сборника для Андрея Битова стало абсолютным сюрпризом. Впервые под таким названием сборник увидел свет чуть более 10 лет назад, к  60-летию писателя – презент от издателя. Тогда Битов весь тираж, 99 экземляров, раздарил друзьям. Затем книга под таким же названием была издана в более полном объеме – в нее вошли и стихи, и проза. А пару лет назад в Российско-армянском (Славянском) университете состоялась встреча студентов с крайне любимым в Армении маэстро Битовым. Он читал свои стихи. Хрипловато. С паузами и модуляциями. Его поэзии не присущи пафос и патетика. Вообще Битов не считает себя профессиональным писателем, а уж тем более поэтом.  «А я скромно отношусь к своим стихам. Это мое личное дело. Они мне помогают расписаться, войти во вкус и начать писать прозу. Это мой внутренний дневник. Не более того.  Поэтому я не причисляю себя к поэтам», — говорит он.   Да,  в тот  памятный день в Славянском автор блистательных страниц русской прозы предстал в иной системе ритмов – поэтической. Среди завороженных слушателей были писатели Сона Ван, Ваан Варданян и Шант Мкртчян, которые буквально со следующего дня с воодушевлением принялись переводить битовскую поэзию на армянский и готовить сборник. «Мир Андрея Битова универсален. Как и в прозе, так и в поэзии у него властвует дух. Любой эпизод наполнен живительной силой. Способность увидеть из далекого далека внутренний мир. Благородство замысла. Все это присутствует в панораме безрассудств разума Андрея Битова», — пишет в предисловии к книге Шант Мкртчян. Над книгой работал целый штат профессиональных и известных переводчиков. Помимо вышеназванных, это – Гагик Давтян, Нерсес Атабекян, Фрунзик Киракосян, Светлана Авакян. Конечно, во всем можно найти минус, так осталось не совсем понятым оформление обложки, которую украсили графической работой «Трансформация» художника Карена Мкртчяна. Битовское дерево отнюдь не претерпело какую-либо уродливую трансформацию, согласно изображению, оно выросло в красивое и стройное, расцвело,  дало плоды.   И продолжает давать. Кто лучше Битова может лучше сейчас сказать об Армении? Плеяда друзей страны Айка – Брюсов, Мандельшам, Ахматова и др. – ушла, оставив богатое наследие. А Битов есть. До сих пор никто лучше него не сказал об армянском алфавите. «Цепкость армянской речи так соответствует кованости армянских букв, что слово – начертанное – звякнет, как цепь… — пишет он. — Этими буквами можно подковывать живых коней… Или буквы эти стоило бы вытесывать из камня, потому что камень в Армении столь же естествен, как и алфавит, и плавность и твердость армянской буквы не противоречат камню. (Стоит вспомнить очертания армянских крестов, чтобы опять восхититься этим соответствием.) И так же точно подобна армянская буква своим верхним изгибом плечу древней армянской церкви или ее своду, как есть эта линия и в очертаниях ее гор, как подобны они в свою очередь линиям женской груди, настолько всеобще для Армении это удивительное сочетание твердости и мягкости, жесткости и плавности, мужественности и женственности – и в пейзаже и в воздухе, и в строениях и в людях, и в алфавите и в речи… И все это в точности соответствует звуку, который она изображает. Я по-прежнему не знаю армянского языка, но именно поэтому ручаюсь за правду своего ощущения: передо мной был только звук и его изображение, а смысл речи был за моими пределами. Этот алфавит был создан гениальным человеком с поразительным чувством родины – был создан однажды и навсегда,- он совершенен. Тот человек был подобен богу в дни творения. Создав алфавит, он начертал первую фразу… Начертав (именно не написав, не нарисовав), он обнаружил, что не хватает одной буквы. Тогда он создал и эту букву. И с тех пор стоит армянский алфавит. Для меня нет ничего убедительней такой истории. Можно выдумать человека и можно выдумать букву, но нельзя выдумать, что человеку не хватило одной буквы. Это могло только быть. Значит, был и такой человек. Он не легенда. Он такой же факт, как этот алфавит. Имя его Месроп Маштоц. Я бы поставил Маштоцу памятник в виде той последней буквы – каменное доказательство его правоты… Армяне сохранили алфавит неизменным на протяжении полутора тысяч лет. В нем древность, история, крепость и дух нации…»  И в этих словах весь Битов, любящий Армению любовью, испытанной временем.  Зачастую армяне, почувствовав в ком-то такое сильное чувство, начинают искать армянские корни. Битовскую любовь они приняли без этих поисков. С благодарностью. С почитанием.

            Почему же «Дерево»? Потому что каждый человек хочет построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Все это Битову с успехом удалось. И более того, ему удалось создать свою «Империю в четырех измерениях». Но писатель опять же скромен. «Только позже я понял, какие у меня амбиции сработали в связи со словом «дерево», — говорит он. —  Первая книга у Мандельштама называлась «Камень». А у меня – «Дерево». Ну разве не амбициозен я?!» Когда-то Грант Матевосян, посвящая Битова в тайны армянского языка, сказал ему, что  дерево по-армянски – «цар»,  что очень созвучно русскому – «царь». И действительно, дерево-царь – символ жизни. Символ рода. И, как пишет Битов в своем стихотворении, с деревом человек не одинок:

Люблю одинокое дерево,

Что в поле на страже межи.

Тень в полдень отброшена к северу,

Зовет: путник, ляг, полежи.

Забыв за плечами дорогу,

Забросишь свой посох в кусты.

И медлят шаги понемногу,

Пока приближаешься ты

Как к дому, как к другу, как к брату,

Уходит Земля из-под ног,

И ты не захочешь обратно:

Ты с деревом – не одинок…

            К слову,  это первый перевод стихов Битова на иностранный язык. И, к чести и гордости армянской нации, что этим языком стал именно язык Айка. Успеть – это и есть успех, как обозначил сам Андрей Битов, который, кстати, до сих пор так и не побывал в Японии, а вот в Армении – бессчетное количество раз…

Елена Шуваева-Петросян

«Литературная Россия» №09, 2011 г.