Проекты

Был двадцать четвертый день солнечного апреля. Комаров полетел в космос, а когда возвращался
на землю, не раскрылся парашют космического корабля, он упал с семикилометровой высоты и
разбился: советское телевидение и радио весь день передавали траурные сообщения. Я стоял у
окна просторного, светлого, возведенного из прочного сибирского тополя с красной черепичной
крышей, насквозь пропитанного алифой финского домика, занимавшего значительную часть
воинской части, что на границе с Ираном, и ждал мать. Это здание, принадлежавщее
пограничникам, было детским садом, и каждое утро, входя сюда, я ощущал запах леса смешанный
с краской. Часть детсада открывалась в воинскую часть, а маленький дворик и входная дверь – на
улицу. Заведующей садом была жена командира части Константина Гадзоева белорусска Нина
Николаевна. Мы дружили семьями, мама моя из-за Нины Николаевны и отдала меня в этот садик.
Нина Николаевна диктовала тете Азамат меню, временами замолкала, стоя в коридоре что-то
говорила женщинам, обсуждавшим печальные известия, связанные с космонавтом.
Воспитательницы собирались домой. Погода вдруг резко изменилась, небо заволокло тучами, в
раскрытых настеж комнатах, только недавно залитых солнцем, стало темно. Детский гомон сразу
смолк. Я навострил уши и стал прислушиваться к разговору взрослых. А сам не отводил глаз от
двери. Думал, вот сейчас появится мама, как-всегда, со всеми мило поздоровается, возьмет меня за
руку, мы попращаемся с тетей Ниной и пойдем домой. Но вместо этого услышал тревожные
разговоры: все говорили о смерти космонавта так, будто умер кто-то из родных. Женщины готовы
были расплакаться. Они не обращали на нас внимания. А нашим ребятам было все равно: кто
плакал (большинство детей, только проснувшись, начинали плакать, маленькие- что-то тихо
бормотали, а некоторые становились очень агрессивными…), кто-то пил кисель, а кто-то,
забившись в угол, тихо уплетал крекеры. Очень странно, но мои уши были заняты разговорами
взрослых. Я впервые почувствовал в обычно властном голосе Нины Николаевны грустные нотки.
— Он был очень молодым, красивым… Двое детей остались сиротами. Костя (видимо, она имела в
виду своего мужа) хорошо знал Владимира Михайловича… Правда или нет, говорят, что он
отклонился с орбиты…- розовые губы Нины Николаевны задрожали. (Я не знал значения слова
«орбита», это потом мне мама рассказала, что орбита- направление движения небесных тел, из
этого круга нельзя выходить, погибнешь. Мама была преподавателем физики, и эти вещи хорошо
знала).
— Вай, вай, совсем молодой был! Бедный! Говорят, что в небе задохнулся, даже до земли не
долетел… Ищут, не могут найти…- голос тети Азамат тоже задрожал.
-Да, да, я тоже слышала… Сосед, мулла Муталлим сказал, что его забрало небо… Не видите,
погода как испортилась? До вечера еще вон сколько, а все темно вокруг…-уборщица выжала
половую тряпку и бросила на совок, стоящий в углу. Она, словно хотела подтвердить слова тети
Азамат:
-Бедный, бедный…Интересно, он так навсегда останется в небе?- скрестив руки на груди, она
уставилась в неизвестную точку.
-Нет, девочки, хоть и мертвого, но спустят на землю…
— Не слышала, создали похоронную комиссию?- вставила тетя Нина.
-Неправда…какие похороны? Разве космический корабль долетел до земли?- возразила одна из
родительниц, спускаясь по лестнице на высоких каблуках.
-Нет, нет,-Нина Николаевна, наконец, убрав лежавшие перед ней тетрадь и ручку в тумбочку,
встала. — Парашют не раскрылся, он был в круглом спускательном аппарате, и с такой силой
врезался в землю… Вчера вечером программа «Время» передала…
В то время, если даже захотел, я не смог бы сложить все эти диалоги. В памяти осталось только то,
что разговор шел на эту тему. Если бы я до вечера не оставался один, и если бы рядом были
ребята, то скорее всего и ее позабыл. Но после четырех часов приходили родители и по одному
забирали детей из садика. Последняя из родительниц говорила тете Азамат, что погода
изменилась, и черная тень опустилась на землю… Пусть Аллах убережет нас… Эти слова она
сказала с такой тревогой, что я невольно заволновался. Потом стал у окна, чтобы, когда мама,
распахнув ворота, войдет во двор, побежать и самому открыть входную дверь …
Слушая такие новости, я и сам встревожился, почему-то захотелось, чтобы мама поскорее
пришла и забрала меня. Грустная атмосфера садика начинала меня пугать. Уже и Нина
Николаевна, попрощавшись с тетей Азамат, ушла. Мы остались одни в огромном финском доме.
Позже всех уходила из садика тетя Азамат. Она пять дней в неделю готовила для нас вкусные
блюда. Будучи нашей соседкой, она проявляла ко мне особую заботу, знала, что я очень любил ее
довга (национальное блюдо из кефира), когда готовила довга, всегда мне наливала две кяса
(особые глубокие тарелки). В тот день тетя Азамат снова приготовила довга, дала мне две кяса, так
что я напился досыта. Днем, после обеда, мы поспали, а когда проснулись, нам дали печенье и
кисель. Я свой кисель отдал Тельману, он любил его, так как я хорошо поел днем, мне уже ничего
не хотелось. Печенье отдал Рене, она мне нравилась. Почему-то, когда она плакала, и мне хотелось
плакать, когда смеялась – и я радовался. Наши ребята из детского сада только к концу дня
грустнели, начинали скучать – по дому, родителям. Все остальное время нас окружал прекрасный
мир игрушек-без оружия, без страха, спокойная, мирная жизнь!
Тетя Азамат возилась на кухне, а я стоял у окна. Мамы все еще не было. Вдруг с темного неба
раздался странный звук, показалось, что кто-то меня позвал. Голос был похож на писк. Я выглянул
из окна, взглянул наверх, небо действительно было черным. Сердце забилось. Мне показалось,
вот сейчас этот космонавт с его круглым кораблем, вращяясь, опустится прямо на мое окно, я
увижу его растерзанное тело, испугаюсь и закричу. Но воцарилось странная тишина. Небо всего
раз загремело, затем послышался шелчок, на высокий навес под окном, легла сверкающая
кипельно белая тень, с меня ростом! Она была завернута в маленькую, чистую белую простыню.
Тень беззвучно направилась в мою сторону. Протянула, улыбаясь руки через окно внутрь, обняв
меня, хотела куда-то увести: может к тому самому космонавту? « Идем, полетим в небо, там очень
красиво!» Да, кажется, я это услышал, вздрогул и оглянулся. Захотел позвать, не смог. Но вдруг
так закричал, что прибежала тетя Азамат.
-Джан, джан, малыш, что случилось? Упал? – спросила.
-Нет… Испугался!
-Бисмиллах, бисмиллах (Бог с тобой, не бойся)…- пахнущими луком руками женщина обняла
меня.- Не бойся, я с тобой, это небо загрохотало…
-Посмотри туда, белая тень идет!…
-Пусть Бог покарает меня! Оставила ребенка здесь одного, а сама на кухню пошла! – женщина
хлопнула ударила себя по коленям, схватила меня и повела на кухню. Дала мне воды попить.
-Пей, дитя мое, не бойся! Скажи Бисмиллах…(потом обращаясь в пространство) Эти женщины
болтают что попало около ребенка! Сумасшедшие! Столько о мертвых говорили! Ребенок
испугался! Ах! Изыди, сатана! Пей, милый… Мама сейчас придет…
Я с трудом сделал пару глотков. Немного успокоился. В это время мама показалась в дверях, я
бросился к ней, и снова расстроился, из глаз потекли слезы…Мама обняла меня и поцеловала.
Ничего не поняла, подумала, что это, как всегда, связано с моим настроением.
-Малыш! Почему ты так горько плачешь, будто тебя режут? Я же пришла… я здесь!
-Ребенок испугался…-сказала тетя Азамат.- Ему что-то показалось, дала ему воды попить…
-Мама, я боюсь этой тени!- сказал я.
-Что? Тень? Какой тени?
-Ну, тень…Она вот там… посмотри… белая тень! Я указал рукой под уже порядочно подросшие
деревья. Мама как ни в чем не бывало, взъерошила свои курчавые волосы, «если на молоко долго
смотреть, при желании можно и кровь увидеть, пошли домой!» — сказала она.
Когда мы спутились во двор, внезапно вновь выглянуло солнце. Я взглянул на мамину тень
впереди нее. Она была черной. Странно, я не испугался. Словно и моя тень почернела и,
смешавшись с маминой, мирно шли рядом. Я немного смутился. Хотел было, повернувшись к
своей тени что-то сказать маме, но она меня опередила:
-Это твоя тень, мой родной, не бойся! – сказала она.
С неба полились редкие крупные капли дождя, мама достала из сумки зонтик и, смеясь, добавила:
-Видимо бесшумная гроза прогремела, ее свет попал на твою тень…А когда бесшумная гроза
попадает на детские тени, они бывают белыми…(Конечно, это она придумала!)
-Почему?
-Потому, что ты чист, безгрешен…Не выходишь за пределы своей орбиты… Дедушка Бог таким
образом оберегает тебя и твою тень… от всяких черных дел, от всего оберегает тебя…
-А почему твоя тень черная, мама?

-У взрослых тень всегда черная, родной!
-…………….
Мама больше ничего не сказала. Наверное, она думала о космонавте, и много позже я узнал, что,
не только космонавты, но и простые люди, когда выходят за пределы своей орбиты, их тени
исчезают, а сами умирают… Видимо мама по этому сказала, что когда человек выходит из своей
орбиты, и его тень исчезает а сам он умирает. Дальше мы шли молча. Когда дошли до дома,
зарядил ливень…
…Моя белая тень вот уже пятьдесят лет, как покинула меня. Может, просто я от нее отдалился?
Наверное поэтому, с тех пор я ни разу не вспоминал ее? Эх… Столько дел, столько горестных и
прекрасных мгновений, дней, месяцев и лет пронеслось… Даже не находилось возможности
голову почесать?! Сейчас моя тень черная, как мамина, она каждый день следует за мной. Боюсь,
что и она пропадет. А по белой тени я очень скучаю.
Перевод: Г. Багванова